| CHRISTIAN O'CONNOR
Кристиан О’Коннор | 28 y.o.
Гетеро | Тренер высшей категории, КСК «Флеш-рояль», выездка, ВШВЕ | Tom Hiddleston
Том Хиддлстон |
ОБЩЕЕ ОПИСАНИЕ ХАРАКТЕРА
Друзей с самого детства у Кристиана было немного. Часто кто-то из них находил его безумцем, не понимал тяги к вонючей конюшне, да и вообще езда в седле казалась знакомым женской забавой, причем забавой для женщин уже в возрасте и не особо наделенных красотой. По этому поводу можно сказать только одно – О’Коннор с высокой колокольни плевал на это мнение. Первым на лошадь сел мужчина, а потому парень никогда не разделял представлений о том, что это женский спорт. Более того, не каждой женщине и девушке хватит порой сил удержать или подчинить себе лошадь, исключая только сторонников всяких там побочных течений в выездке лошадей, когда лошадь не обременяют металлом и прочим. Но не будем говорить об этом сейчас, так как наш герой не слишком романтичен для того, чтобы потратить 20 лет своей жизни на уговоры лошади выполнить, скажем, леваду. Да, безусловно, как всякий начинающий наездник, он видел в лошадях прекрасное, потакал своим гривастым друзьям, угощал их безмерно, проводил уйму времени на конюшне, самостоятельно ухаживая за воспитанниками, надеясь на их благодарность. Но закрытый перелом ноги и чудом восстановленная хирургами раздробленная кость освободили его голову от этих амбиций. Лошадь – свободолюбивое животное, отнюдь не горящее страстным желанием служить человеку. Без физической силы и грубости, одной только любовью да лаской от них мало, чего можно добиться. Но даже когда роптание пред этими существами сменилось сперва агрессией и излишней грубостью, снова нашлись те, кто посмеивался или упрекал Кристиана. Попытки прислушаться к чужому мнению едва не увели парня с верного пути, к которому он так долго шел и уже достаточно многого добился. Едва только осознав это, он почти мгновенно лишился всех друзей. Теперь свободное время тратилось в манеже с той или иной лошадью, которую он готовил к очередным соревнованиям. Его дни делились на тренировки и сон. Знакомые, конечно, обижались, снова шептались за его спиной, едкими словечками пытались подтрунивать, но Крису все это было безразлично. Он снова и снова поднимался на пьедестал, минуя всяческие порицания. Такая жизнь не добавляла ему общительности. Со временем О’Коннор стал замкнутым и почти не общался с людьми, так как не видел в них интересных собеседников. Ошибочно его считали нелюдимым и конкурентным по натуре. Спортивная злоба, казалось, только и переполняла его. Но нет, выступал он спокойно, а на тренировках был более, чем сдержан, особенно тогда, когда вопрос касался лошади. Ведь часто животное не сразу понимает то, о чем просит её человек, тогда нужно время. Но если есть свои косяки – Кристиан впадает в бешенство. Злоба и ярость со временем перетекают в стремление к идеалу, он ищет свои ошибки, читает материал, проводит в седле сутки напролет.
Но вернемся к людям. Во всем мире, наверное, не найдется человека, который понял бы до конца этого парня. Но в этом нет вины посторонних – О’Коннор скрытен и недоверчив. Вечно ходит с суровой миной и редко улыбается, по крайней мере, сейчас: раньше-то с этим проблем не было. Народ сторонится таких людей, отчего-то видя в них опасность для себя. Но не всем же быть весельчакам да юмористам, верно?
Сейчас Крис немного раскрепостился, привык к новой стране и коллегам, ученикам. Кстати об учениках. На детей О’Коннор никогда не повышает голоса. И хотя человек он импульсивный, старается держать себя в руках. Если видит, что кто-то намерено не слушает его указания, делает все наперекор, то может запросто заставить этого человека слезть с лошади, выгнать с манежа и поставить прогул. Но делает это легко, без скандалов, и почему-то никто на него даже не обижается.
Личная жизнь пока что не сложилась. Кристиан не слишком жаждет семьи, с которой он просто обязан будет проводить уйму времени, что уведет его с Олимпа. А может, проблема в том, что пока что не встретилась ему та единственная – кто знает.
МОМЕНТЫ БИОГРАФИИ
Итак, родился я в бедных районах Дублина, где семьи относительно многодетны, чтобы в семье всегда была пара рабочих рук, готовых приносить прибыль. В семье было два мальчика, не считая меня, и две девочки, отец да мать. Содержать пятерых малышей было весьма затруднительно для семьи, едва сводившей концы с концами, но отдать в приют не позволяли нормы морали и просто семейные традиции: как бы тяжело ни было, своего не бросать. Я был средним из мальчиков, сестры были старшими. Они присматривали за нами, помогали матери по дому, работали. Но я жаждал внимания матери, её любви и ласки – а что ещё нужно маленькому мальчику девяти лет? Но только в ожиданиях и мечтах я получил её.
И вот мне наступил четырнадцатый год. Теперь я официально мог пойти работать, нужно было только получить письменное разрешение от родителей, которые с радостью бы мне его дали. И я бы с радостью пошел на завод или в кузню, где вечно запахи металла, смешивающиеся с запахом пота и грязи, но мне этого хватило бы и в дальнейшем, как мне казалось. Лет с семи я мечтал оказаться на небольшой конюшне, расположенной в квартале отсюда, но занятия стоили слишком дорого, а людей моего происхождения не жаловали. Но в 15 лет я уже был твердо уверен, что пойду туда работать, пусть даже выполняя черную работу и получая за это жалкие копейки, которых едва хватит на неделю жизни. Так оно и случилось. Я был рядом с лошадьми, а как я упомянул раньше, тогда во мне жил романтик. Они казались мне такими добрыми, вопреки своим размерам и мощи, ласковыми и милыми, и каждый день, проведенный вместе с ними – а теперь моя жизнь только в это и превратилась – дарил мне радость. Уже тогда я питал какую-то необъяснимую страсть к гнедым лошадям, находя их по-особенному красивыми и притягательными. Нет, ни в коем случае не смел я утверждать, что другие были чем-то хуже, просто это было мое личное, непонятное.
Я помню тот день от и до, когда на конюшне ожеребилась кобыла. Мне посчастливилось присутствовать там и одним из первых увидеть жеребенка. Вначале он не произвел на меня большого впечатления – маленький, слабый, худой. Я вообще первый раз видел жеребенка, да тем более новорожденного.
Но через три месяца он просто расцвел, становясь с каждым днем в дальнейшем все краше и краше. Королевская масть – три носка. Я не знал об этом тогда, но именно этим он мне и запомнился. Не слишком игривый в леваде, любопытный. А имя ему было – Флегматик. Это был мой любимчик того времени. Его денник всегда был в абсолютной чистоте, упряжь помыта, а в кормушке лежала пара-тройка морковин, хотя это и не входило в мои обязанности. Я думал, что прирос к нему душой, и даже не обижался, когда он цапал меня за руки или плечи или наступал на ноги.
Когда пришел час заездки под седлом, я вышел в манеж и разместился на трибунах, чтобы понаблюдать за этим. Отчего-то мне показалось забавным, как из седла вылетел спортсмен, а кордовый, не удержав за повод коня, виновато потупил взгляд. Чертыхаясь и злословя, заезчик гневным взглядом высматривал в манеже подлеца, посмевшего осмеять его. Поймав на себе его взгляд, я затих, не понимая, почему люди так чувствительны, когда посмеиваются даже не над ними, а над ситуацией. В грубой форме мне поступило предложение, сопровождаемое унижениями в адрес моего ума, самому попытать счастья и сесть на «дрянную» лошадь. Как вы думаете, насколько была задета моя гордость? Уверенности мне придавало и то, что я видел ту незримую связь между мною и жеребцом, а потому, перемахнув через ограду, переполненный задетым самолюбием, я прошагал к мужчинам. Да и где вы видели 17-ти летнего подростка, который бы не поддался на провокацию? Кордовый, зловредно хихикая, отошел от лошади, отпустив повод. Спортсмен сделал шаг назад, подлюще улыбаясь мне. Положив руку на гриву – за два года я уже насмотрелся на то, как это делают другие, - второй я взялся за заднюю луку седла. Стремена качались от дыхания Флегматика, и мне показалось, что он позволит сесть на себя. Но едва я повис на нем, как конь резко отскочил в сторону, хорошенько откозлив. Упав на землю рядом, я не успел поджать ноги – вот этому меня уже точно не учил никто. Одно из задних копыт врезалось мне в ногу, от чего я просто заскрипел зубами от боли. Испугавшись, люди вызвали медицинскую помощь, хотя не упустили шанса посквернословить в мой адрес. На что я ответил нецензурной бранью и впервые нагрубил старшему, что не входило в мои привычки.
Этот случай изменил мое отношение к лошадям. Справляться с ними одними "пряниками" нельзя, иначе сядут на шею просто, но и с силой бы не переусердствовать. Но я уже не хотел видеть Флегматика, прочих коней, этих пафосных и холодных спортсменов. Да, где-то в глубине души зародилась обида. Я ушел с конюшни, устроившись на фабрику. Там и работы было побольше, но платили гораздо больше и регулярно.
За полгода такой работы я смог накопить достаточно денег, чтобы что-нибудь приобрести ценное. Но не было никакого желания тратить потом и кровью заработанные бумажки. В переулке я как-то встретил тех мужиков, что занимались заездкой гнедого. Они погиенили у меня за спиной и прошли дальше, бросив мне вслед что-то обидное. Но едва увидев их лица, я понял, что слишком легко сдался. В тот же вечер я полетел на конюшню, записавшись вначале в группу, ну а потом уже и на индивидуальные занятия. Последнее не принесло мне ничего нового, вскоре я стал замечать, что зря переплачиваю, и снова вернулся в группу.
Следующие годы слились для меня в один поток информации, где каждая мелочь была связана с лошадьми. Вечера, дни, ночи, рассветы я встречал на конюшне или в манеже. Мне нравилось это, я не уставал ставить своих соперников на место, когда выигрывал, но никогда не унижал их – уподобляться излишне. Моя победа над ними выражалась молчанием и довольной улыбкой, но не улыбкой, пропитанной сарказмом, а всего лишь радость тому, что я чего-то добился. Занимался я, как вы догадались, на том самом гнедом. У тренера я выпрашивал мой оплаченный час на то, чтобы позаниматься с конем в отдельной леваде. Сначала ничего не получалось. Лошадь не понимала, что я хочу, а я злился от того, что не могу ничего ему втолковать. Но вскоре и эти занятия понравились мне. Я обучал его по-своему, старался быть мягким, но не всегда получалось. Тогда гнедой злился, упрямился ещё больше. В то время в прочитал книг больше, чем за всю свою жизнь, хоть это и была литература о лошадях и разных методиках их обучения.
Череда выступлений, соревнований, побед и неудач, травмы, падения, взлеты и награды. Примерно так я мог бы описать последние семь лет своей жизни. Но выигрыш Большого Приза в Испании и новое звание в корне поменяли дело.
Я выступал только на Флегматике, но все те элементы, которые мы проходили, не допускались в стандартных программах выездки. Конкур давался мне сложнее, но и там я справлялся. Поездка в Испанию планировалась давно. Я был несказанно счастлив этому событию. Там я наконец-то мог показать все, чему научил жеребца и чему обучился сам. Много средств и сил было вложено в основу этого события.
И, как я писал выше, надежды я оправдал, вернувшись с победой. Но счастье длилось недолго. По каким-то причинам, которые мне не разглашали, конюшня постепенно становилась банкротом. Лошади болели, а лечить их не могли. Я старался помочь, но все это безуспешно. Лошадей продали, здание снесли.
Я тяжело переживал потерю такого друга как Флегматик. Но поделать ничего не мог. Едва услышав, что в Латвии открывается хорошо оборудованный спортивный комплекс типа пансиона, я опрометью бросился туда. Три часа на самолете – и вот я с вами.
ТЕМА ДЛЯ ПРОБНОГО ПОСТА
Кристиан обучает Флегматика каприоли. Они уже много изучили, гнедому остается только собраться и быть чуть внимательнее. Но лошадь явно не желает больше заниматься, упрямится, не выполняет команды. Крис начинает злиться, но он понимает, что от его злобы лошадь этот элемент не исполнит. В итоге всех этих страданий у них получает кривоватая невысокая каприоль, но это событие безумно радует Кристиана. Он щедро хвалит лошадь и уводит ее в денник.
Код
Код:[quote][align=center][img]http://s3.uploads.ru/Sqxbe.gif[/img] [img]http://s3.uploads.ru/PJcX3.gif[/img][/align][/quote]
[table layout=fixed width=100%]
[tr]
[td][align=center][img]http://cdn1.iconfinder.com/data/icons/customicondesign-office7-shadow-png/48/Male.png[/img][/align][/td]
[td][align=center][b][size=12]CHRISTIAN O'CONNOR[/align][hr]
[align=center]Кристиан О’Коннор[/align][/size][/b][/td]
[td][align=center][b]28 y.o.[/b][/align][hr]
[align=center][b]Гетеро[/b][/align][/td]
[td][align=center][b]Тренер высшей категории, КСК «Флеш-рояль», выездка, ВШВЕ[/b][/align][/td]
[td][align=center][b]Tom Hiddleston[/align][hr]
[align=center]Том Хиддлстон[/align][/b][/td][/tr][/table]
[size=12][b]ОБЩЕЕ ОПИСАНИЕ ХАРАКТЕРА[/b][/size]
Друзей с самого детства у Кристиана было немного. Часто кто-то из них находил его безумцем, не понимал тяги к вонючей конюшне, да и вообще езда в седле казалась знакомым женской забавой, причем забавой для женщин уже в возрасте и не особо наделенных красотой. По этому поводу можно сказать только одно – О’Коннор с высокой колокольни плевал на это мнение. Первым на лошадь сел мужчина, а потому парень никогда не разделял представлений о том, что это женский спорт. Более того, не каждой женщине и девушке хватит порой сил удержать или подчинить себе лошадь, исключая только сторонников всяких там побочных течений в выездке лошадей, когда лошадь не обременяют металлом и прочим. Но не будем говорить об этом сейчас, так как наш герой не слишком романтичен для того, чтобы потратить 20 лет своей жизни на уговоры лошади выполнить, скажем, леваду. Да, безусловно, как всякий начинающий наездник, он видел в лошадях прекрасное, потакал своим гривастым друзьям, угощал их безмерно, проводил уйму времени на конюшне, самостоятельно ухаживая за воспитанниками, надеясь на их благодарность. Но закрытый перелом ноги и чудом восстановленная хирургами раздробленная кость освободили его голову от этих амбиций. Лошадь – свободолюбивое животное, отнюдь не горящее страстным желанием служить человеку. Без физической силы и грубости, одной только любовью да лаской от них мало, чего можно добиться. Но даже когда роптание пред этими существами сменилось сперва агрессией и излишней грубостью, снова нашлись те, кто посмеивался или упрекал Кристиана. Попытки прислушаться к чужому мнению едва не увели парня с верного пути, к которому он так долго шел и уже достаточно многого добился. Едва только осознав это, он почти мгновенно лишился всех друзей. Теперь свободное время тратилось в манеже с той или иной лошадью, которую он готовил к очередным соревнованиям. Его дни делились на тренировки и сон. Знакомые, конечно, обижались, снова шептались за его спиной, едкими словечками пытались подтрунивать, но Крису все это было безразлично. Он снова и снова поднимался на пьедестал, минуя всяческие порицания. Такая жизнь не добавляла ему общительности. Со временем О’Коннор стал замкнутым и почти не общался с людьми, так как не видел в них интересных собеседников. Ошибочно его считали нелюдимым и конкурентным по натуре. Спортивная злоба, казалось, только и переполняла его. Но нет, выступал он спокойно, а на тренировках был более, чем сдержан, особенно тогда, когда вопрос касался лошади. Ведь часто животное не сразу понимает то, о чем просит её человек, тогда нужно время. Но если есть свои косяки – Кристиан впадает в бешенство. Злоба и ярость со временем перетекают в стремление к идеалу, он ищет свои ошибки, читает материал, проводит в седле сутки напролет.
Но вернемся к людям. Во всем мире, наверное, не найдется человека, который понял бы до конца этого парня. Но в этом нет вины посторонних – О’Коннор скрытен и недоверчив. Вечно ходит с суровой миной и редко улыбается, по крайней мере, сейчас: раньше-то с этим проблем не было. Народ сторонится таких людей, отчего-то видя в них опасность для себя. Но не всем же быть весельчакам да юмористам, верно?
Сейчас Крис немного раскрепостился, привык к новой стране и коллегам, ученикам. Кстати об учениках. На детей О’Коннор никогда не повышает голоса. И хотя человек он импульсивный, старается держать себя в руках. Если видит, что кто-то намерено не слушает его указания, делает все наперекор, то может запросто заставить этого человека слезть с лошади, выгнать с манежа и поставить прогул. Но делает это легко, без скандалов, и почему-то никто на него даже не обижается.
Личная жизнь пока что не сложилась. Кристиан не слишком жаждет семьи, с которой он просто обязан будет проводить уйму времени, что уведет его с Олимпа. А может, проблема в том, что пока что не встретилась ему та единственная – кто знает.
[size=12][b]МОМЕНТЫ БИОГРАФИИ[/b][/size]
Итак, родился я в бедных районах Дублина, где семьи относительно многодетны, чтобы в семье всегда была пара рабочих рук, готовых приносить прибыль. В семье было два мальчика, не считая меня, и две девочки, отец да мать. Содержать пятерых малышей было весьма затруднительно для семьи, едва сводившей концы с концами, но отдать в приют не позволяли нормы морали и просто семейные традиции: как бы тяжело ни было, своего не бросать. Я был средним из мальчиков, сестры были старшими. Они присматривали за нами, помогали матери по дому, работали. Но я жаждал внимания матери, её любви и ласки – а что ещё нужно маленькому мальчику девяти лет? Но только в ожиданиях и мечтах я получил её.
И вот мне наступил четырнадцатый год. Теперь я официально мог пойти работать, нужно было только получить письменное разрешение от родителей, которые с радостью бы мне его дали. И я бы с радостью пошел на завод или в кузню, где вечно запахи металла, смешивающиеся с запахом пота и грязи, но мне этого хватило бы и в дальнейшем, как мне казалось. Лет с семи я мечтал оказаться на небольшой конюшне, расположенной в квартале отсюда, но занятия стоили слишком дорого, а людей моего происхождения не жаловали. Но в 15 лет я уже был твердо уверен, что пойду туда работать, пусть даже выполняя черную работу и получая за это жалкие копейки, которых едва хватит на неделю жизни. Так оно и случилось. Я был рядом с лошадьми, а как я упомянул раньше, тогда во мне жил романтик. Они казались мне такими добрыми, вопреки своим размерам и мощи, ласковыми и милыми, и каждый день, проведенный вместе с ними – а теперь моя жизнь только в это и превратилась – дарил мне радость. Уже тогда я питал какую-то необъяснимую страсть к гнедым лошадям, находя их по-особенному красивыми и притягательными. Нет, ни в коем случае не смел я утверждать, что другие были чем-то хуже, просто это было мое личное, непонятное.
Я помню тот день от и до, когда на конюшне ожеребилась кобыла. Мне посчастливилось присутствовать там и одним из первых увидеть жеребенка. Вначале он не произвел на меня большого впечатления – маленький, слабый, худой. Я вообще первый раз видел жеребенка, да тем более новорожденного.
Но через три месяца он просто расцвел, становясь с каждым днем в дальнейшем все краше и краше. Королевская масть – три носка. Я не знал об этом тогда, но именно этим он мне и запомнился. Не слишком игривый в леваде, любопытный. А имя ему было – Флегматик. Это был мой любимчик того времени. Его денник всегда был в абсолютной чистоте, упряжь помыта, а в кормушке лежала пара-тройка морковин, хотя это и не входило в мои обязанности. Я думал, что прирос к нему душой, и даже не обижался, когда он цапал меня за руки или плечи или наступал на ноги.
Когда пришел час заездки под седлом, я вышел в манеж и разместился на трибунах, чтобы понаблюдать за этим. Отчего-то мне показалось забавным, как из седла вылетел спортсмен, а кордовый, не удержав за повод коня, виновато потупил взгляд. Чертыхаясь и злословя, заезчик гневным взглядом высматривал в манеже подлеца, посмевшего осмеять его. Поймав на себе его взгляд, я затих, не понимая, почему люди так чувствительны, когда посмеиваются даже не над ними, а над ситуацией. В грубой форме мне поступило предложение, сопровождаемое унижениями в адрес моего ума, самому попытать счастья и сесть на «дрянную» лошадь. Как вы думаете, насколько была задета моя гордость? Уверенности мне придавало и то, что я видел ту незримую связь между мною и жеребцом, а потому, перемахнув через ограду, переполненный задетым самолюбием, я прошагал к мужчинам. Да и где вы видели 17-ти летнего подростка, который бы не поддался на провокацию? Кордовый, зловредно хихикая, отошел от лошади, отпустив повод. Спортсмен сделал шаг назад, подлюще улыбаясь мне. Положив руку на гриву – за два года я уже насмотрелся на то, как это делают другие, - второй я взялся за заднюю луку седла. Стремена качались от дыхания Флегматика, и мне показалось, что он позволит сесть на себя. Но едва я повис на нем, как конь резко отскочил в сторону, хорошенько откозлив. Упав на землю рядом, я не успел поджать ноги – вот этому меня уже точно не учил никто. Одно из задних копыт врезалось мне в ногу, от чего я просто заскрипел зубами от боли. Испугавшись, люди вызвали медицинскую помощь, хотя не упустили шанса посквернословить в мой адрес. На что я ответил нецензурной бранью и впервые нагрубил старшему, что не входило в мои привычки.
Этот случай изменил мое отношение к лошадям. Справляться с ними одними "пряниками" нельзя, иначе сядут на шею просто, но и с силой бы не переусердствовать. Но я уже не хотел видеть Флегматика, прочих коней, этих пафосных и холодных спортсменов. Да, где-то в глубине души зародилась обида. Я ушел с конюшни, устроившись на фабрику. Там и работы было побольше, но платили гораздо больше и регулярно.
За полгода такой работы я смог накопить достаточно денег, чтобы что-нибудь приобрести ценное. Но не было никакого желания тратить потом и кровью заработанные бумажки. В переулке я как-то встретил тех мужиков, что занимались заездкой гнедого. Они погиенили у меня за спиной и прошли дальше, бросив мне вслед что-то обидное. Но едва увидев их лица, я понял, что слишком легко сдался. В тот же вечер я полетел на конюшню, записавшись вначале в группу, ну а потом уже и на индивидуальные занятия. Последнее не принесло мне ничего нового, вскоре я стал замечать, что зря переплачиваю, и снова вернулся в группу.
Следующие годы слились для меня в один поток информации, где каждая мелочь была связана с лошадьми. Вечера, дни, ночи, рассветы я встречал на конюшне или в манеже. Мне нравилось это, я не уставал ставить своих соперников на место, когда выигрывал, но никогда не унижал их – уподобляться излишне. Моя победа над ними выражалась молчанием и довольной улыбкой, но не улыбкой, пропитанной сарказмом, а всего лишь радость тому, что я чего-то добился. Занимался я, как вы догадались, на том самом гнедом. У тренера я выпрашивал мой оплаченный час на то, чтобы позаниматься с конем в отдельной леваде. Сначала ничего не получалось. Лошадь не понимала, что я хочу, а я злился от того, что не могу ничего ему втолковать. Но вскоре и эти занятия понравились мне. Я обучал его по-своему, старался быть мягким, но не всегда получалось. Тогда гнедой злился, упрямился ещё больше. В то время в прочитал книг больше, чем за всю свою жизнь, хоть это и была литература о лошадях и разных методиках их обучения.
Череда выступлений, соревнований, побед и неудач, травмы, падения, взлеты и награды. Примерно так я мог бы описать последние семь лет своей жизни. Но выигрыш Большого Приза в Испании и новое звание в корне поменяли дело.
Я выступал только на Флегматике, но все те элементы, которые мы проходили, не допускались в стандартных программах выездки. Конкур давался мне сложнее, но и там я справлялся. Поездка в Испанию планировалась давно. Я был несказанно счастлив этому событию. Там я наконец-то мог показать все, чему научил жеребца и чему обучился сам. Много средств и сил было вложено в основу этого события.
И, как я писал выше, надежды я оправдал, вернувшись с победой. Но счастье длилось недолго. По каким-то причинам, которые мне не разглашали, конюшня постепенно становилась банкротом. Лошади болели, а лечить их не могли. Я старался помочь, но все это безуспешно. Лошадей продали, здание снесли.
Я тяжело переживал потерю такого друга как Флегматик. Но поделать ничего не мог. Едва услышав, что в Латвии открывается хорошо оборудованный спортивный комплекс типа пансиона, я опрометью бросился туда. Три часа на самолете – и вот я с вами.
[size=12][b]ТЕМА ДЛЯ ПРОБНОГО ПОСТА[/b][/size]
Кристиан обучает Флегматика каприоли. Они уже много изучили, гнедому остается только собраться и быть чуть внимательнее. Но лошадь явно не желает больше заниматься, упрямится, не выполняет команды. Крис начинает злиться, но он понимает, что от его злобы лошадь этот элемент не исполнит. В итоге всех этих страданий у них получает кривоватая невысокая каприоль, но это событие безумно радует Кристиана. Он щедро хвалит лошадь и уводит ее в денник.
![[UP]](http://forumstatic.ru/files/0013/2e/51/96569.png "Вверх")
![[DOWN]](http://forumstatic.ru/files/0013/2e/51/91985.png "Вниз")
Горячая Заметка
